Если «Грачи прилетели», то, конечно, март, глубинная Россия и его величество реализм. Устроители международного пленэра (12+) с одноимённым названием соблюдают всё: именно в первый месяц весны не где-нибудь, а в провинциальной Костроме собирают исключительно художников реалистической школы. Но кое-что всё-таки добавляют от себя: «Грачи прилетели» – это ещё и благотворительность. Соавтор пленэра, заслуженный художник России Ирина Рыбакова, даже говорит о проекте с невероятным энтузиазмом.
Название как озарение
– Ирина, в названии костромского пленэра, кроме «Грачи прилетели», есть вторая часть – и, похоже, принципиально важная: «21-й век». То есть пленэр в нашем веке отличается от пленэра века девятнадцатого?
– Вы знаете, это название пришло как озарение – Ларисе Гончаровой (искусствовед, в прошлом директор регионального департамента культуры, соавтор пленэра. – Д.Ш.). Лариса – очень талантливый человек, она берёт у меня уроки живописи, и вот однажды во время занятия я поделилась с ней давней мечтой: как бы было здорово, если бы мы организовали в Костроме свой пленэр. И вдруг Лариса говорит: «А давай! Тем более что у нас есть прекрасная база для этого – «Волжский прибой». В тот год как раз отмечалось 145-летие картины Саврасова «Грачи прилетели» – и Ларису осенило вот такое название. Почему двадцать первый век? Казалось бы, Союз русских художников – всё это уже не актуально сегодня, но мы себя воспринимаем именно как продолжатели академических традиций русской живописи в новом времени.
– А разве нет такой социальной задачи – написать сегодняшнюю российскую жизнь?
– Конечно, художники работают не в вакууме – они пишут на улицах нашего города. И, естественно, отражают ту реальность, в которой находятся. Кстати, у нас появилась мысль сделать пленэр на тему «Человек труда». Не только написать костромские виды, но отразить повседневную жизнь костромичей.
– Зачем художникам ехать на пленэр в Кострому, если писать можно в принципе где угодно?
– У нас город необыкновенной красоты. Все художники, которые сюда приезжают, в полном восторге. Он очень камерный, он превосходно сохранился: тут можно найти улочки, совершенно не тронутые цивилизацией. Словом, он идеально подходит для живописцев.
– Хорошо, ну а лично вам это почему интересно?
– Многие говорят: «Тебе-то что, ты за это деньги получаешь!». Мне не платят – заявляю совершенно официально. И вообще, никто ничего на этом проекте не зарабатывает. Просто долгое время мне казалось, что что-то вокруг должно поменяться. Что в один прекрасный момент я проснусь, и мне скажут: «Да, художники нужны, востребованы, необходимы!» – и мы пойдём дружными рядами показывать людям свои картины. Но такого не случилось. А жизнь проходит, и очень хочется что-то сделать для популяризации нашего искусства.
– Получается?
– Нашему пленэру всего четыре года, а у него уже колоссальная география: Севастополь, Пенза, Москва, Петербург, Владимир, Тверь – сложно сказать, кого мы ещё не охватили своим вниманием. В этом году у нас даже из Перми был участник – Дмитрий Пермяков, очень хороший художник. Причём мы приглашаем и молодёжь, и мэтров: у нас бывали народные художники России, академики Дмитрий Белюкин, Юрий Орлов, Алексей Суховецкий, в этом году приезжал Николай Николаевич Соломин. И в этом же году мы открыли уникальную выставку в Рыбных рядах.
– Итоговую?
– В каком-то смысле да. Мы попросили каждого художника, участвовавшего в пленэре, представить себя так, как он сам считает нужным. В результате тридцать шесть художников предложили семьдесят четыре работы – и получилась выставка хорошей, большой картины: есть даже двухметровые полотна. Как сказали сведущие люди, в Костроме состоялась выставка столичного уровня. Про наш пленэр знает даже Владимир Мединский – на выставке в Манеже Дмитрий Белюкин рассказывал ему, какой есть замечательный проект в Костроме.
Современен ли реализм?
– Вы везде подчёркиваете, что костромской пленэр собирает только художников-реалистов. С момента зарождения реализма прошло почти двести лет, и как только ни менялось искусство. Так в чём миссия реализма сегодня?
– На самом деле, это больная тема. Вот говорят: «Современное искусство» – и меня просто раздражает этот термин. Почему искусство человека, который пишет, грубо говоря, какие-то крестики-нолики, современное, а у нас не современное? Почему – если мы живём здесь и сейчас? Всё это, конечно, пена, и она осядет со временем. А реализм потому и существует почти двести лет, что он – о вечных, а не о сиюминутных ценностях.
– Но тем не менее большинство зрителей всё-таки предпочитает реализм.
– И неслучайно. Мой учитель и друг Михаил Кугач говорит: «Психически нормальный человек всегда будет любить реалистическое искусство». Я могу даже себя привести в пример. Приехали мы с сыном во Флоренцию, заселились в гостиницу, а на стене висит какой-то кошмар – ну просто взрыв на макаронной фабрике. Всё в брызгах, почему-то красных, а ещё что-то чёрное, что-то серое… Вы знаете, я не могла спать и просто попросила хозяина гостиницы убрать эту «красоту» с моих стен.
– А нет ощущения, что в реализме как будто бы меньше возможностей для самовыражения художника? Вот в абстрактном искусстве – там сплошное эго.
– Есть такой анекдот: попадает дед из деревни на выставку актуального искусства, смотрит и ничего не понимает. Подходит к одному посетителю: «Милок, что здесь происходит?». «А что ты у меня, дед, спрашиваешь? Вон автор стоит, подойди к нему» Подходит дед к автору: «Слушай, что это такое? Что ты рисуешь?» – «Я так вижу» – «А если ты так плохо видишь, зачем же рисуешь?». Да, если человек нарисовал квадратик, или кружочек, или е6щё что-то абстрактное, ему же не скажешь: «Парень, ты плохо рисуешь!». А вот в реалистическом искусстве всё сразу видно: ошибки в композиции, в живописи, в рисунке. Наше искусство – это каноны, но использует их художник исключительно для выражения себя.
До Нью-Йорка как до Твери
– Вас можно поздравить – со званием члена-корреспондента Российской академии художеств. Чтобы все понимали: вы – всего лишь второй член-корреспондент среди современных костромских художников. Что даёт это звание и к чему обязывает?
– У меня был друг – хороший художник Гриша Чайников. После того, как получил звание, он всегда говорил: «Надо соответствовать». Вот это самое трудное. Когда я получила заслуженного художника, очень переживала, а член-корреспондент – это ещё большая ответственность. Прежде всего перед собой, потому что по жизни я перфекционист. Но, если честно, такое признание одновременно и вдохновляет: хочется ещё больше работать, что-то делать для города, для страны.
– Кстати о городе: вы себя как-то соотносите с художественным пространством Костромы?
– Когда много ездишь и много выставляешься не в своём городе, начинаешь ощущать себя человеком мира. Например, сейчас у меня сразу четыре параллельных проекта: один в Испании – в Барселоне будет выставка большая 1 июля, я собираю там на пленэр наших хороших художников. Ещё пленэр в Калининграде и американский пленэр. Верите ли, мне до Нью-Йорка проще доехать, чем до академички (Академическая дача имени И.Е. Репина в Тверской области. – Д.Ш.). Я в Москве сажусь на самолёт – и через девять часов выхожу в нью-йоркском аэропорту. А здесь сажусь на машину, еду через всю Ярославскую и всю Тверскую области – и через те же девять часов оказываюсь на академичке. Только более вымотанная.
– А образ жизни женщины-художника – он вообще какой?
– Какой он может быть, если я по полгода не бываю дома? Конечно, домашние страдают: сейчас я уезжаю на месяц в Америку, и это явно не вызывает у них радости. Даже подруги уже начинают телефонные разговоры со слов: «Ты где? Хотя бы в России?».
– Оно того стоит? В смысле, вы как-то меняете мир?
– Может быть, мы даже сами этого не видим, но мир меняется. Мне иногда кажется: работаешь, бьёшься, обиваешь пороги – зачем это нужно? Сидела бы работала себе в стол. А с другой стороны, у меня бывают такие интересные моменты. Захожу в поезд… «Я вас знаю: вы – художник!» – говорит мне проводница. «Мне ваши картины очень нравятся» Или, например, у меня в деревне строил баню такой Андрей. Он очень смешно говорит: «Ну что-на, хозяйка-на? Баню будем строить-на?». Я с ним подружилась, и он пришёл ко мне на выставку. «Прикольно-на» – первая фраза, которую он произнёс. А потом походил-походил и вдруг заявляет: «А здорово как!». И даже жену на следующий день привёл. Так что некоторым людям мы открываем глаза. Знаете, на Соловках есть место – когда-то туда подъезжали на лодках, привозили с собой камешки и складывали их один на другой. И образовался остров, и на нём возвели храм. Вот и я верю: если каждый из нас положит по камешку, тогда вырастет гора – и мы поставим на ней храм.
Дарья ШАНИНА
Фото из открытых источников
