На эту тему писать не принято. Не то чтобы тема запретная. Просто поводов мало. Что можно написать об исправительной колонии? Что это место не для слабых, что тюрьма – это страшный опыт, что здесь царят свои законы и порядки? Тем более о женской исправительной колонии. Даже слово «преступник» мужского рода. Значит, женщина и острог – понятия несовместимые, и попасть сюда – значит приоткрыть ворота ада… Старший инспектор пресс-службы УФСИН России по Костромской области Ксения Сорокина пригласила побывать в женской колонии, что находится в поселке Прибрежный, и стала своеобразным гидом.

В тюрьме должно быть меньше всего тюрьмы

Много лет назад довелось побывать в одной из исправительных колоний: навещала сына близких друзей. До сих пор помню впечатления: понурые люди с сумками в ожидании встречи, женщина-надзиратель с неизмеримо высоким над нами положением не допускала не только неуставных вопросов, но даже намека на вопрос. Унизительный досмотр. Лязгают железные двери, скрежещут железные ключи. Длинный высокий темный коридор. Тусклые без плафонов лампочки. Грязные стекла окон. Понимаю, что тюрьма не лучшее место на земле, но не до такой же степени!

Ожидала увидеть и в Прибрежном кальку с тех давних впечатлений плюс усиленных многочисленными современными фильмами по ТВ.

К счастью, здесь совсем другая история. По крайней мере внешняя. Мой досмотр проводила юная обаятельная и вполне доброжелательная женщина. Запоры на железных решетках открывались не столь зловеще. Внутри поразили чистота, порядок, шторки на окнах, ковры на полу, много света. В одной из секций два десятка кроватей, застеленных белоснежными покрывалами. В ванной комнате современные бытовые условия – фаянсовые раковины, душевая кабинка, ванна. Женщины, у кого в этот день был выходной, занимались своими делами: кто-то отрешенно сидел на скамейке в комнате отдыха, кто-то (видимо, дежурный) чистил в комнате ковровое покрытие, кто-то готовился смыть с волос лечебную маску… Так и захотелось увидеть на стене лозунг: «В тюрьме должно быть меньше всего тюрьмы».

Ксения СОРОКИНА, старший инспектор пресс-службы УФСИН России по Костромской области:

– Эта колония сильная в плане воспитательной работы. А созданные условия для осужденных – это должно быть нормой. Главная задача исправительного учреждения – возвращение человека к нормальной жизни. Если человека посадить на пять лет в клетку на цепь, каким он выйдет? Зверем. А смысл исправления? А насчет фильмов? Сотрудники колонии их не смотрят. Раздражает откровенная ложь и искажение фактов. Например, осужденные ходят с бирками не на той стороне, у сотрудников перепутаны шевроны. Вроде мелочи, но это задевает.

Точка невозврата

Никто не мечтает с детства стать преступником. Девчонки мечтают быть артистками, моделями, учительницами… Однако жизнь – штука сложная, и иногда человек попадает в такие ситуации, из которых можно выйти, лишь переступив общественные нормы и правила, то есть законы.

Мы встретились с осужденными женщинами. Рассказывая о себе, они умело манипулировали и моими эмоциями, давя на жалость, стараясь произвести впечатление, явно на ходу придумывая какие-то ситуации из своей биографии, чтобы казаться лучше. Кто они Авантюристки, люди, тяготившиеся спокойной жизнью, или, согласно теории известного психиатра Ломброзо, врожденные преступники? У меня нет ответа, я не поняла.

Конечно, данная информация – это лишь легкий набросок к будням заключенных, увиденных мимоходом, накоротке.

Наталья, 39 лет, москвичка. Высшее педагогическое образование. Есть сын 19 лет. Живы родители. Хорошая грамотная речь. Глаза бегающие, затравленные. Осуждена на 8 лет за распространение наркотиков. Отсидела 5,5 года. В следующем году намерена подавать на УДО (условно-досрочное освобождение). Поделилась:

– Характеристика у меня хорошая. Делаю все возможное, чтобы выйти пораньше. Участвую во всех мероприятиях. Добросовестно отношусь к работе. С администрацией вежлива. В коллективе уживчива. С родными общаюсь. Здесь условия хорошие. Пожаловаться не на что. Баня, душ, в туалетах сантехнические приватности, есть благоустроенная комната питания. Свой быт мы устраиваем сами. А интриги есть в любых коллективах.

Говорит как по писаному, как требует обстановка – ни слова лишнего. Говорили о многом. Спросила, а что дальше? Думает ли?

– Много раз представляла: выйду за ворота и… Становится страшно. Мы здесь, как в коконе – накормлены, в тепле, охраняют, передвижение ограничено. А там выйдешь, и ты один. У меня сын, хочу ему дать то, чего недодала.

Анна Александровна, 62 года, из Ярославля. Высшее образование. Осуждена по статье за получение взятки на 3,5 года общего режима. Работала начальником отдела в суде. В колонии всего лишь полгода.

Слезы из глаз льются не переставая. Говорит быстро, много, с надрывом, пытается выговориться. Растерянность, покорность неизбежному, непонимание, за что и почему осудили:

– Я выполняла работу, за нее и получала небольшую оплату. Не думала, что это взятка. Я 20 лет отработала на этом месте, были награды. Считаю, что получила за полтора года 122 тысячи рублей, а мне насчитали 335. Определили штраф в сумме 600 тысяч и срок, арестовали машину. Как говорится, знать бы, где соломку подстелить. День и ночь молюсь, прошу прощения и у родных, и у коллег за то, что подвела. В 60 лет хотела уйти на пенсию, но уговорили, ценя мой опыт и энергию. Оправданий себе не нахожу. На 25 килограммов похудела. Дни и ночи думаю, как вернуться домой, как начать жить сначала и как людям в глаза посмотреть. Посадили на перевоспитание с наркоманами и убийцами. Есть хамы. Морально тяжело.

Карина, 19 лет, костромичка. Осуждена на 2,5 года за употребление и распространение наркотиков. Не успела окончить колледж, хотя училась хорошо, была старостой группы. Мать – учительница, отец – военнослужащий. Больше всего сожалеет о брате, курсанте кадетского класса, которому, по ее мнению, закрыла путь к военной карьере. Здесь взялась за ум, получила профессию швеи. Думает выйти на волю и открыть свою швейную мастерскую.

Ксения СОРОКИНА:

– На территории колонии есть школа для тех, кто не имеет общего или среднего образования. Есть образовательное профессиональное учреждение, где женщины получают профессию швеи, контролера материалов, изделий и лекал и настильщика. Выдаем стандартный документ об образовании.

Нателла, 47 лет, повар, осуждена за распространение и употребление наркотиков на 16 лет, родом из Ярославля. В колонии три с небольшим года. Оптимистка. Такое чувство, что рада попаданию сюда, освободилась от всех зависимостей сразу – от друзей, от наркотиков, от пьющего сожителя. Признается, что характер авантюрный. Рассказывает о себе весело, похохатывая. Но глаза нет-нет да застилает слеза:

– Я здесь завхоз 5-го отряда. Из 67 человек в отряде 39 по «наркотическим» статьям. Возраст от 16 до 45 лет. Я держу здесь всех строго, строю, как говорится. Психика у многих сломана, поэтому контингент здесь непростой. Зона у нас хорошая, живем как в санатории. У нас здесь не камеры, а открытые секции, три на этаж. И уединиться можно, когда эмоциональный фон зашкаливает. Есть спортзал, библиотека. Подружилась здесь с колумбийкой, тоже осужденной за наркотики. Она долго не шла на контакт, но теперь мы вместе занимаемся организацией мероприятий.

Много я здесь переосмыслила. Вроде все усвоила, а срок впереди большой. Свой срок не сразу осознала, а теперь понимаю, что это много. Выйду на волю в 59 лет. Дома ждут дочь и внуки.

Светлана, 43 года, осуждена на 6 лет за организацию азартных игр вместе с мужем. Он уже освободился. Родом из Саратова. Два высших образования – юридическое и архитектурное. Осталось сидеть 11 месяцев, но надеется выйти раньше. Несмотря на столь длительный срок пребывания в колонии, ухожена, красива. В колонии заведует клубом. Приняла эстафету у освободившейся артистки цирка, осужденной за наркотики. Передаст после освобождения клуб в руки выпускницы ВГИКа, осужденной за наркотики. Рассказывать о своем деле отказалась категорически. Зато о впечатлениях от колонии поделилась охотно:

– Вину я не признаю и говорить не о чем. Что впереди? Восстановить себя и закончить все дела по моему процессу. Надо поставить точку в арбитражном суде. И начинать жить заново. Думаю постоянно о том, как и что впереди. Ничего нет – ни денег, ни связей, ни репутации. Здесь у меня на многое открылись глаза. Никогда не думала, что в наше время столько молодых людей с 2-3 классами образования, читать не умеют! Столько наркоманов. Кстати, тоже о тюрьме мнение составляла по фильмам. Все здесь не так. Когда сюда приехала, участие в самодеятельности считала глупостью. Но потом поняла, что так люди разбавляют свою монотонную жизнь, снимают стресс, занимают свободное время. Отсутствие положительных эмоций и ярких впечатлений заставляют хоть как-то скрашивать серые будни. Сидят-то по 10-15 лет.

Юлия, 35 лет, осуждена за убийство мужа. Почему? Ответила коротко и зло: «За детей заступилась». Молодая, хорошенькая, как статуэтка, а глаза холодные, неподвижные. Видимо, память не хочет вызывать из прошлого шквал боли и смятения от происшедшего и ареста.

После общения с женщинами невольно вспомнились слова святого: «Каково душе быть узницей грешного тела – таково и телу в оковах тюрьмы, где все порок и грех». Впрочем, для кого-то искупление.

Ксения СОРОКИНА:

– Исправительная женская колония существует более 60 лет. В настоящее время содержится около 530 осужденных. Возраст осужденных от 18 до 73 лет. Пенсионеров 29 человек.

284 женщины осуждены за статьи, связанные с незаконным оборотом наркотиков. Это почти 50 процентов от общего числа.

За убийство отбывают наказание 170 человек, кража – 50 человек, умышленное причинение тяжкого вреда здоровью – 28 человек.

Единичные случаи (ст. 106) убийства матерью своего ребенка, умышленного причинения легкого вреда здоровью, похищения человека, изнасилования.

Подготовила

Елена КРЮКОВА

Фото из архива колонии