Из-за этого его чуть не отчислили из училища. Ради этого он после срочной службы ещё и контракт подписал. Во имя этого он готов подниматься на головокружительную высоту и блуждать непроходимыми тропами – как же это надо любить… Дмитрий Пинкин любит граффити. Его персональная выставка «Материя мысли», которая сейчас работает на арт-площадке СТАНЦИЯ, вообще-то признание в любви – очень своеобразному искусству, которое требует пространств, воздуха и зрителей, готовых разгадывать тайны.

Творческий порыв – идти

– Есть такое стереотипное представление о художнике: мастерская, мольберт, и он, весь такой вдохновлённый, пишет. А вы вдруг из уютной мастерской выходите на улицу – почему?

– Потому что для меня граффити – это не там, где я. Весь интерес как раз в том, чтобы искать локацию. Я в детстве очень любил грибы собирать. И так же, как грибы в лесу, теперь ищу пространство для граффити. Каждое место уникально и само как будто бы диктует, что именно здесь нарисовать.

– А интересно, как это происходит: просто встаёте с утра и решаете – иду рисовать? Или у вас какой-то график?

– Графика нет (улыбается.). Есть творческий порыв. Чувствуешь, что надо пойти – и идёшь на прогулку по сути. Но у тебя с собой все материалы: папка с эскизами, краски…

– В самом деле эскизы? Я думала, граффити – это чистая импровизация.

– Все мои работы делятся на абстрактные картины и иллюстрации. Абстрактные – это нечто интуитивное: холст, краска и твои руки. А вот иллюстрации всегда создаются по эскизам. Где бы ты ни находился, что-то рисуешь – да хоть на клочке бумаге. А лучшее собираешь в папку.

– Сразу видно, что у вас за плечами школа: сначала имени Шлейна, потом КУХОМ. Кстати, сложно было уходить от всего академического?

– Я бы не сказал, что переход был сложным. Правда, меня чуть не отчислили из КУХОМа.

– За измену традиционному искусству?

– Из-за того, что я на библиотечной книге, на каталоге ювелирных изделий, поставил свой автограф. Пришлось мне писать в издательство, чтобы прислали такую же книгу – новую я отдал, а та, с автографом, до сих пор у меня дома.

– А в чём фишка – писать своё имя? Ну вот написано оно на стене…

– Для обывателя эта надпись не несёт никакой нагрузки. Обычным людям я рекомендую не воспринимать граффити-надписи как текст, а любоваться композицией, цветовой палитрой. На самом деле, это в большей степени обращение к тем, кто рисует граффити. К таким же граффити-художникам. Что-то вроде обозначения себя в сообществе: смотрите, я есть!

Вообще, граффити по канонам – это в первую очередь шрифты, шрифтовые композиции. А мне сегодня интересно и многое другое: и мурал, и стрит-арт.

Планшет превратился в Пнуло

– Раз уж заговорили об именах: у вас два творческих имени – Планшет и Пнуло. И если с Планшетом ещё более-менее понятно – это плоскость, на которую наносится изображение, то Пнуло – нечто совсем необъяснимое.

– Началось, конечно, с Планшета. Когда я учился в КУХОМе, у нас были классические планшеты из фанеры. И вот однажды я свой планшет с обратной стороны расписал – и другие студенты захотели что-то подобное, у меня даже заказы были. Так слово «планшет» ко мне и приклеилось. Но поскольку слово длинное, а люди любят сокращать, мы говорили не «планшет», а «план». В какой-то момент я написал «plan» по-английски, потом «a» заменил на «u», затем переставил буквы, и как-то сама собой приросла финальная «о». Получилось «Pnulo». Но Планшет всё равно остался – как знак того, что начинал я именно с граффити.

– Получается, сейчас занимаетесь не граффити? А чем же?

– Ну конечно, с годами происходит внутренняя трансформация и, как следствие, трансформация творчества. Вообще, граффити по канонам – это в первую очередь шрифты, шрифтовые композиции. А мне сегодня интересно и многое другое: и мурал, и стрит-арт.

– Объясните для непосвящённых.

– Мурал – это широкоформатные рисунки, скажем, на фасадах домов или других сооружений. Стрит-арт – это работа не с надписями, а в большей степени с изображениями. К стрит-арту относятся, например, плакаты и постеры. Но в современном мире всё перемешивается, элементы всего есть во всём – и уже сложно провести границы между направлениями в искусстве.

– Судя по всему, расписанные фасады детских поликлиник в Костроме – это мурал. И это ваша работа.

– Да, это работа нашей команды.

– Когда включались в проект «Детская поликлиника», что было интересно?

– Опыт был не только интересный, но и полезный, мне кажется. Дело в том, что советские мультфильмы, персонажей из которых мы рисовали, очень добрые. И такой материал оказывает благотворное влияние на художника.

– Вы прямо копировали хрестоматийные образы?

– Героев мы старались изобразить такими, какие они есть. Для этого пришлось пересматривать мультфильмы покадрово. Но что касается цвета, здесь мы были более свободны: делали коллаж с использованием своих фонов. Правда, во время работы у меня были двойственные ощущения: с одной стороны – здорово, с другой – я понимал, что для современных детей герои советских мультиков – не такие уж их герои. Это герои скорее для родителей.

– А вообще, у вас много заказов на широкоформатные рисунки? Сейчас же модно украшать утеплённые фасады домов.

– Как раз одна из фирм, занимающихся утеплением фасадов, обратилась к нам, чтобы мы разработали рисунок. При этом заказчик хотел видеть летающих слонов. Мы внесли некоторые коррективы, и в итоге вот что получилось: на одном фасаде слон выпускает воздушные шарики, а на другом очертания слонов можно увидеть в облаках. Кстати, два года назад я был в Кирове, встречался с местным стритартером. Он мне рассказал интересную вещь: у них есть знаменитая дымковская игрушка, так вот этим орнаментом стали расписывать фасады домов. И это реально круто смотрится. Я подумал: у нас есть костромская роспись. Почему бы не украшать ей здания – и тогда приезжие люди, даже не заходя в музей, смогут многое понять про Кострому.

– А какие у вас отношения с Костромой?

– Родился я не в Костроме, но всю сознательную жизнь живу здесь. Правда, срочную службу проходил в Ярославле, и там в смысле граффити всё очень активно было. Именно поэтому после срочной я ещё и контракт подписал, а потом целый год работал на «Ярбумаге» – чтобы с местными художниками общаться, самому рисовать, развиваться творчески. Но, кроме творческой жизни, есть ещё отношения с родителями и друзьями, которые здесь – и я не могу всё это бросить. А может быть, мне в Костроме просто уютно.

Парень в балаклаве – добрый

– Ваша выставка на арт-площадке СТАНЦИЯ – пример вполне «классической» экспозиции. А бывают у граффити-художников выставки неожиданного формата?

– Есть такой проект европейский – не помню названия: в пространство галереи впускают художника, и он его целиком оформляет. К приходу следующего художника это всё закрашивается – и тот заново расписывает. В России я не видел ничего подобного. Конечно, любому художнику граффити очень хочется не только повесить свою работу на стену, но и саму стену расписать. А в российских галереях этого делать нельзя. Причём никто не может объяснить, почему нельзя. Просто нельзя, и всё – много непонятных стереотипов ещё с советского времени.

Я в детстве очень любил грибы собирать. И так же, как грибы в лесу, теперь ищу пространство для граффити.

– Знаете, что на вашей выставке поражает? Что почти на всех картинах человек раздроблен, нет телесной целостности.

– Это собирательный образ современного человечества. Стрессы сегодняшней жизни на нас влияют таким образом, что мы психологически разбиты, не гармоничны.

– Где же обрести гармонию?

– Внутри себя. Если не найдёшь гармонии внутри, то и во внешнем мире её не будет. Я не говорю, что надо разрывать социальные связи, уходить куда-то в лес – важно работать с собой и с окружающими людьми. И в том числе посредством искусства.

– А ваш «фирменный» персонаж почему в балаклаве – маске, скрывающей лицо? Он так оберегает внутреннюю гармонию?

– С балаклавой связано много отрицательных ассоциаций: бандиты, террористы, берущие людей в заложники… Но я стараюсь уходить от шаблонов. Говорить, что всё неоднозначно и то, что для одного плохо, для другого хорошо. Мой персонаж абсолютно добрый, просто не афиширует свою личность. Это из серии: я делаю добрые дела, но не кричу о них. Мне почему и нравится граффити: оно с секретом. В нём нет ничего прямолинейного, в лоб. Его надо стараться разгадать.

Дарья ШАНИНА

Фото из открытых источников